На маршруте по Коломне у…

На маршруте по Коломне у меня два храма – Морской Николо-Богоявленский и Хоральная синагога. Причем в Морской я поначалу не собиралась народ заводить. По времени не вмещался, да и петербуржцы практически все бывали, а в синагоге – единицы. Но как-то повела школьников, класс пятый-шестой, и встревожилась. Найдутся, думаю, ушибленные духовностью родители, вставят скрепу учительнице за экскурсовода с нетрадиционной вероориентацией. Хотя мне-то нет ни эллина, ни иудея с варваром, но лиха лучше не будить.

В общем, зашли в Морской. А он, к слову, перегорожен веревочкой. За веревочку – только верующим. Ок, претензий не имею. Правда, нигде больше веревочек не видела, но ладно. В конце концов, народ православный имеет все основания опасаться, что я на него надышу своими нечестивыми бациллами. Встали скромно у входа. Малявки вежливо обозревают золоченое благолепие. Без особого энтузиазма, впрочем. И только три барышни явно знают, что здесь к чему. Повязали платочки. Вроде свечки поставили, не помню уже.
Насмотрелись, выходим, и один малец довольно звонко меня спрашивает:
– А в мечеть пойдем?
– Нет, – говорю, – мечеть далеко, на Петроградке. А в синагогу зато заглянем.
Малолетняя общественность даже ухом не повела. У меня сложилось впечатление, что большая часть класса о синагоге имеет познания смутные, если вообще имеет. Если бы я сказала, что мы пойдем в тарабумбию, и то, наверное, реакция была бы живей. Но одна из той троицы – рыжая, прелестная, в мелких конопушках, словно над ней потрясли ситечко с золотым песком, – насупилась. Поджала губы скобочкой. И сообщила:
– А я не пойду в синагогу.
– Отчего же? – заинтересовалась я.
Рыжик сделала совсем постную рожицу и разъяснила:
– Потому что мне… не позволяют мои религиозные убеждения.
Мы с учительницей переглянулись, и я подступила к дитяте, словно Борух Лейбов к капитану Возницыну. Одного ребенка ведь не оставишь, отделив от класса. Как-то в конце концов убедили, что греха в этом нет, и на мацу кровь тоже сдавать не придется.

Ладно. Миновали Дом шоколадного короля, прошли по Союза Печатников, во двор с вечной вороной наведались, вот наконец и синагога.
А там у входа в молельный зал небольшая стойка с кипами. Обычно тетенька, которая там рядом сидит, не требует, чтобы дети, которые не по делу пришли, их надевали. А в этот раз была другая. Более ответственная. А может, ей просто нравится, как мальчики выглядят в кипах. Короче, попросила надеть. Мы с учительницей выстроили мальчишек в ряд для окиповывания. А они еще все, как на подбор, русачки с носами-бульбочками. Хоть бы один еврей для приличия затесался. Наденем кипу, пришлепнем сверху – и в зал. Второго. Третьего. И так далее все десять человек. И вот, когда последняя стриженая макушка исчезла под кипой, передо мной опять возникла рыжая красотка.
– А мне? – спросила она с надеждой.
– Что – тебе? – растерялась я.
– А мне шапочку?

Кстати, потом выяснилось, что и в Морском мало кто бывал, и я стала заводить туда без лишних размышлений. Взрослым рассказываю, как в нем отпевали Анну Ахматову. Грустную старую историю – и про пятитысячную толпу, и про невзрачных гэбэшников среди людей, и как у операторов отбирали пленку, и как директор студии записывал на выходе в блокнотик фамилии пришедших в храм сотрудников.
Вот и сегодня рассказала. Ну, попыталась. Встали, как обычно, у входа. Тихо начала – но сзади появился невзрачный молодой человек и вежливо запретил. Здесь не приняты экскурсии, сказал.

И мы пошли в синагогу. Там нам были рады.