Кто “Жили-были старик со старухой”…

Кто “Жили-были старик со старухой” Катишонок советовал, когда я для мамы чтиво спрашивала? Вельми понеже. На ура пошло.
Я же с удовольствием перечитала “Очерки бурсы”. Какая жалость, что Помяловский так рано умер. Мне кажется, он сейчас входил бы в первую пятерку классиков. Легкий слог гораздо ближе к нам, чем, скажем, тяжеловесные конструкции Льва Николаича, к тому же обильно сдобрен школьным жаргоном. Периодически очерки напоминают “Республику ШкИД”, а то и несуществующую повесть из жизни обитателей современного интерната для малолетних преступников. Словечки эти бурсацкие идут курсивом, часто поясняются для культурного читателя тех лет, ну а нам они как родные:

“Раздраженный постоянными столкновениями с товарищами, он обратился к ним со словами:
– Господа, это подло, наконец!
– Что такое?
– Кто взял горбушку?
– С кашей? – отвечали ему насмешливо.
– Стибрили?
– Сляпсили?
– Сперли?
– Лафа, брат!”

Середина девятнадцатого века, между прочим. Зато совсем незнакома большая часть игр и развлечений. Даже если сделать скидку на чисто мальчишечье общество, все равно – слышать хотя бы про них я должна была? Знаю только про чехарду. Да и то мы в нее уже не играли. А вот дальше:

“…В другом месте два парня ломали пряники, то есть, встав спинами один к другому и сцепившись руками около локтей, поочередно взваливали себе на спину друг друга; это делалось быстро, отчего и составлялась из двух лиц одна качающаяся фигура”.

Игра в швычки наверняка сохранилась? И белендрясы?
“На третьей парте играли в швычки: эта деликатная игра состоит в том, что одному игроку закрывают глаза, наклоняют голову и сыплют в голову щелчки, а он должен угадать, кто его ударил. <...> На следующей парте Митаха выделывал богородичен на швычках, то есть он пел благим гласом “Всемирную славу” и в такт подщелкивал пальцами. Тут же Ерундия (прозвище) играл на белендрясах, перебирая свои жирные губы, которые, шлепаясь одна о другую, по местному выражению белендрясили”.

Смазь вселенская, подозреваю, вымерла совсем. И слава богу. Зато обрадовалась, как старой знакомой, этой игре: “Он присоединился к кучке бурсачков, игравших в рай и ад, то есть скакавших на одной ноге среди начерченной на земле фигуры, причем носком сапогу они выбивали из разных ее отделений камешек”. Название, правда, изменилось, и мальчики в нее уже не играют.
А тогда Карась подумал, что это очень весело.