Поскольку прозвучало очень много самых…

Поскольку прозвучало очень много самых разных мнений – некоторые ожидаемые, некоторые сильно удивившие, – и вопросов, а с чего, собственно, я взяла, что Чулпан Хаматову не устраивает происходящее, я благодарна за этот ролик takinada_com – ролик с настоящим лицом Чулпан и настоящими словами. Под ним часть этих слов – и слова, которые она не стала цитировать здесь, но которые были сказаны во всеуслышанье.

В моей профессии, например, нельзя быть… как бы… от и до независимой честной актрисой. Все время что-то такое появляется, что ты прикрываешь глаза и говоришь: «Ну я же должна как-то зарабатывать, должна как-то что-то делать, с фондом например. Я должна как-то балансировать между моей совестью и общением с властью, да? Я не могу хотеть высказать все то, что я хочу, то, что наболело, то, что мне кажется неправильным, в тот момент, когда принимается решение или открывается крыша строящегося центра, который построило непосредственно правительство.
И тут у нас очень часто возникают такие жесткие споры: что важнее – здоровье детей, шанс, который получат эти дети, которые будут лечиться в этой клинике, да? Или же моя гражданская позиция. Вот что в этот момент важнее? Потому что… Юра считает, что важнее гражданская позиция. Потому что те люди, которые… те зрители, которые меня любят, вот в этот момент, они мне верят. Раз они верят мне, значит они верят в этот момент в то, что я принимаю всем своим гражданским существом вот ту ситуацию, которая сложилась в нашей стране на политическом фоне, – значит, я за нее.

Был объявлен год благотворительности в тот год. Три года назад, по-моему. Было большое мероприятие в Кремле, и должны были выступать три человека: Владимир Владимирович Путин, Юрий Башмет и Чулпан Хаматова на этом празднике. Долго какие-то люди из Кремля мне звонили и спрашивали, что же я буду говорить, какой текст. До этого я была один раз в Кремле, когда получала Государственную премию, и в общем, никакой охоты вернуться в это здание в принципе не возникало, потому что… ну… как-то там… особенная атмосфера. Они все время просили меня тезисы. Скажите, пожалуйста, тезисы, которые вы будете говорить. В последний раз я слышала слово «тезисы» в школе, когда мы переписывали тезисы Ленина. В итоге меня еще больше передергивало.
В итоге я нашла… очень обрадовалась, когда нашла у Чехова маленький… небольшой такой кусок из рассказа «Крыжовник», который начинался словами «Взгляните на эту жизнь – скотоподобие слабых, грязь невозможная» – и дальше абсолютное перечисление всего того, что мы видим сейчас на улице, про… про богатых, про власть… Очень так круто и четко написано Антоном Павловичем Чеховым.
В Кремле меня запустили в туалет и сказали: «Прочитайте, пожалуйста». Я не стала читать с начала, потому что начало там как раз такое – жесткое, а стала читать с середины, где «нужно, чтобы за дверью каждого» – уже не помню… «стоял кто-то с молоточком, который бы напоминал о том, что есть обездоленные и так далее». Вот, и они сказали: «Ладно».
И вышел Владимир Владимирович Путин, как-то всех поздравил с Годом благотворительности, вышел Юрий Башмет, тоже что-то очень хорошее такое сказал, и вышла я и начала без объявления того, что это Антон Павлович Чехов, читать вот там сразу этот кусок и просить всех, чтобы все посмотрели, в каком дерьме вообще мы живем и как мы тут живем. Напротив за столом сидела Галина Борисовна Волчек, с вилкой, и я увидела такой взгляд, что я забыла текст. Потому что она делала вот так: «Не-е-еееет… Молчиии-и-иии» – вот так вот. Я не знаю, где она меня видела, в Соловках, в Караганде… В общем, я на мгновение забыла текст, потому что от ужаса, потом уже вспомнила, продолжила дальше, потом сказала: «Антон Павлович Чехов». Выдохнула, все выдохнули вместе со мной, просто… особенно Галина Борисовна.

А вот что именно сказала Чулпан в Кремле.

“Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч, живущих в городе, ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился. Мы видим тех, которые ходят на рынок за провизией, днем едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников; но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами. Всё тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно”.