Во-первых, четырнадцатилетние ученики тридцатки, физматшколы…

Во-первых, четырнадцатилетние ученики тридцатки, физматшколы с Васильевского, слушали про Черубину де Габриак как загипнотизированные кролики. Когда экскурсовод, запрядав ушами на шапке, вдруг страстно взвыл: “Люби меня, я так тебе близка, о, уступи моей любовной порче!” – юный очкастый математик в первом ряду приоткрыл рот, слегка покачнулся и мигнул. Но главное не это. Пока неслась к следующей пункту программы, другой подросток нагнал и, стараясь ступать со мной в ногу, робко спросил:
– Скажите, пожалуйста, а вот друг Черубины…
– Максимилиан Волошин?
– Да! Он тоже поэт?
– Поэт, – подтвердила я удовлетворенно.
– И… и его стихи можно найти?
– Можно.
– Ну, я… я тогда найду и прочитаю.
Йес!!!
Во-вторых, металлический забор перед психушкой Врубеля, освященный некогда нашим с Дианой шуруповертом, уже не мешает ознакомлению с психиатрическим ландшафтом. Сбоку есть вход. Но я, испорченная годами пролезания в щели и подсматривания в заборные дырки, этого не заметила. Поэтому, игнорируя вход, с озабоченным видом принялась ковырять пальцем в зазоре ограды. Экскурсанты пару минут почтительно созерцали эту картину, пока наконец кто-то не сообщил, что рядом есть открытая дверь.
Там, правда, сегодня болтались строительные рабочие, но факт есть факт – для желавших пошастать внутри дорога свободна.