Томилась как-то в очереди

Томилась как-то в очереди. Не помню толком, что за контора. То ли паспортный стол, то ли жэк. Словом, место, в котором посетитель полностью беззащитен. Было очень жарко и душно. Под потолком предсмертно сипела люминесцентная лампа. Стульев в комнатухе не хватало даже для стариков. А из единственного открытого окошечка то и дело неслась ругань прерывающимся от ненависти женским голосом. Ну, не матом, но лучше бы им. Кто-то находчиво хамил в ответ, кто-то отходил, вжав голову в плечи, но доставалось всем. Я слушала, накалялась и готовилась дать отпор.
Наконец оказалась перед окошечком. Протянула документы. И враждебно уставилась на его обитательницу. Это оказалась дебелая тетка лет тридцати с обесцвеченной куафюрой. Действительно, злобная как муха цеце. Пока предполагаемая вражина рассматривала бумаги, я рассматривала вражину. Ничего особенного в ней не было, если не считать странного, довольно яркого, раздражения на жирном подбородке и вокруг рта, которое не мог скрыть даже тональник. И когда тетка подняла на меня круглые, как у совы, припухшие глаза, я поняла, что это такое. У нее гирсутизм. Борода растет и усы. Накануне она пыталась все это вывести. Каким-нибудь кремом, их сейчас полно. Чудодейственное средство вызвало сильнейшую аллергию. Она бегала по квартире в поисках супрастина и рыдала. Супрастин не помог. Утром она смотрела в зеркало и опять рыдала. Мазала горстями тональник. Ненавидела производителя крема. Работу. И весь день сидит здесь, у всех на виду. И никто ее не жалеет, а только чего-то хотят, сволочи. И у посетительниц такие отвратительные гладкие лица. Чтоб им сдохнуть всем, всем.
Короче, когда тетка предсказуемо нахамила и мне, я промолчала.
И вот теперь, когда в комменты приходят люди с истерическими проклятиями, мне сразу вспоминается эта несчастная баба, с сыпью и клочьями невыведенной до конца бороды. Пусть им наконец повезет. У счастливых людей нет времени ненавидеть.