Procul este, profani

И да – на пути к “Своему кругу” молодые граффитисты в дождевиках упоенно размалевывали забор всякой психоделической фигней. Особенно задерживался взгляд на сюжете для поликлиники “Тщательно прожевывайте пищу” с девушкой, подавившейся макрелью.
Один из пейзажистов важно вещал в микрофон почтительно слушающей журналистке:
– Наличие граффити – показатель благополучия и развитости государства! Вот в Париже – и он сделал многозначительную паузу, – весь центр разрисован, весь! Это потому что у них процветающее государство!
Я бы не стала их трогать, но они сами виноваты. Зачем они сказали прессе, что если бы им не дали такой забор, то они пошли бы “вандалить”. Моментально повторился известный сюжет, когда творец бряцает вдохновенной рукой по лире, а тупая чернь дерзко ропщет.
– Скажите, пожалуйста, – любознательно прервала я юношу. – А нет ли у вас еще какой-нибудь опции? Ну, чтобы забор, вандализм – и еще что-нибудь для разнообразия?
Журналистка оживилась. Представитель творческой интеллигенции надулся и надменно сказал:
– Вы, обыватели, неправильно понимаете термин “вандалить”!
– Ну как же, – не отставали настырные обыватели. – Вандалить – от слова “вандал”. Вы знаете, кто такие вандалы?
Судя по всему, он не знал. Поскольку нервно воскликнул:
– Мы ничего не должны обществу!
– Ну как же, – мучила я уязвленного Тюбика, – вы ведь ходили в школу? Как же насчет “жить в обществе и быть свободным от него нельзя”?
– Почему вы меня перебиваете! – наконец гневно заорал несчастный.
И тут, к сожалению, меня уволок муж и не дал, резко облысев и покрывшись бородавками, закричать “пидарасы!”.

Impression, итить его. Впрочем, надо признать, некоторые полотна были очень милы своей яркой незатейливостью.

Подкрадываюсь к современному искусству.

Темное малосимпатичное пятно справа – это я. Терзаю художника школьной программой.