Ну хорошо… Тут вот просвещенные…

Ну хорошо… Тут вот просвещенные френды, размахивая увесистым скепсисом, смеются над непознанным.
Так я ж из прынцыпа расскажу, из прынцыпа. Завернувшись в плащ мракобеса и обскуранта.
Тем более что, кажется, давно обещала.

Это сейчас у меня сын высокий, строгий, напичкал мой букридерчик суровым Кантом и накачал себе ужасные свирепые бицепсы. А был маленьким пухлым школьником. И в ту пору он заболел. Очень странным образом. Однажды у него чуть-чуть поднялась температура. Через неделю – еще чуть-чуть. И так она росла и выросла до 38,4 градусов. На чем и остановилась. Странно не это. Странно то, что она не падала около года. И никто из врачей не мог сказать, в чем дело. Хотя могли бы, если учесть, что моя зарплата полностью уходила на разнообразные обследования и лечение. То есть да – они честно лечили. Но то, что видели. Нашли, к примеру, в носу золотистый стафилококк – и давай его бичевать антибиотиками. Стафилококк действительно сгинул. Но температуру с собой не забрал. “А температура?” – растерянно спросила я лора. “Ах да, температура…” – и лор с некоторым смущением послал нас к невропатологу. Невропатолог к иммунологу. Et cetera.
В школу мучнисто-бледный вялый Митька поначалу ходил, но после того как пару раз свалился в обморок, я быстро к среднему образованию охладела. Вообще-то это я сейчас так легко рассказываю. На самом деле через несколько месяцев мне стало страшно. Очень страшно. Поскольку было непонятно – что это. И вот именно тогда у меня возникло натуральное желание побиться головой об стену. Без метафор. Теперь я знаю, что это не просто фигура речи. Днем мы бегали по врачам, а ночью я ревела.

В этот момент я случайно прочитала у одного из френдов, как он много лет назад лечил тяжело пострадавшую дочь у экстрасенса. Френд был из тех, кому я доверяю полностью, хотя и не видела его вживую ни разу. Такое случается. А поскольку находилась уже в таком состоянии, что могла принять помощь даже от снимателей венца безбрачия, то без сомнений попросила координаты чудодея, которые через короткое время и получила.
После телефонного разговора с… назовем ее Светлана Александровна – я стала быстро паковаться. Ехать надо было в Москву. Пока я, упрямо выдвинув челюсть – чтобы ни у кого не возникло желания меня пристыдить и воззвать к рассудку, – бродила по квартире и собирала затребованные экстрасенсом медицинские документы, все – и муж, и дочь, и бабушка, и особенно скептический сын – исподтишка сочувственно-растроенно переглядывались: теперь придется лечить еще и меня, у вполне конкретных специалистов. Но не отговаривали. Муж со вздохом сказал: “Ну… по крайней мере развеешься”.
В довершение всего накануне отъезда Митька сломал палец. Это была изюминка на торте.

В назначенный день и час я позвонила в дверь. Открыла невысокая женщина лет пятидесяти, которую можно было принять за бухгалтера или школьную учительницу. Квартира находилась в обычном современном многоэтажном доме и на жилье бабки-знахарки совсем не походила. Ни икон, ни амулетов, ни хрустальных шаров, ни сушеных лягушек видно не было. На полках стояла масса книг – русская классика, современная литература, Искандер, Стругацкие, что-то еще. Это меня несколько привело в чувство и успокоило. Женщина провела нас в комнату, уложила Митьку на диван, мне предложила место в кресле, и какое-то время внимательно изучала внушительную стопку наших медицинских бумажек. Наконец отложила ее в сторону, присела на край дивана и начала, не касаясь, водить вокруг Митькиного тела руками, иногда как бы стряхивая что-то с пальцев. О чем-то мы даже первые минуты переговаривались, погода, как доехали… потом она замолчала и сосредоточилась.
Через двадцать минут встала и сказала: “Ну вот. У вас есть градусник?”
И в первый раз за год я увидела цифру 36,7.

Когда мы вышли на улицу, Митька изумленно сказал: “Смотри, мам, у меня розовые пальцы!”
Мы еще несколько дней ездили туда – чтобы закрепить результат. А когда прощались и я спросила: “Сколько я вам должна?” – экстрасенс вежливо ответила: “Сколько можете”.

Ах да, и вот еще что. Мне неловко было у нее выспрашивать, что да как. Но одну фразу все же запомнила: “Границ нет”.