Человек скупой в желаньях, я всегда беру с собой
Не знаю, как так получается. Человек скупой в желаньях, я всегда беру с собой всего одну книжку поменьше и полегче. В десять, устремляясь сеять разумное, прихватила “Повести Белкина” – размером со среднюю ладонь. Она, с одной стороны, легко помещается в сумочку, а с другой – не настолько мала, чтобы ее приняли за молитвенник.
Но Александр Сергеич, паразит, крайне компанейский чувак оказался. Сначала московский десант, девочки Ирины Левонтина, прямо на ступеньках “Василеостровской” в одиннадцать вручили ее новенькую “О чем речь”, с обложки которой черно-белая Ира проникновенно заглянула мне прямо в душу. Что они делали в сумке с Александр Сергеичем, не знаю. Тем более что им довольно быстро – в двенадцать – помешал Тургенев, которого я подцепила в проходняке с 6-й линии на 5-ю. Положим, без его стихотворений в прозе я бы еще обошлась, но оставить в разношерстной компании, сложенной в стопку рядом с охранником, переводы Иван Сергеича из Флобера? Жамэ!
Сумка заметно тяжелела. Оттуда явственно доносились хохот, звяканье бокалов, шипенье котлет и выкрики по-русски и по-французски.
В два, провожая охмуренных Васильевским островом девочек к метро, не убереглась. А зачем повсюду пооткрывали “Старую книгу”?! Впрочем, в этой меня знают давно и молча с ходу принесли лупу, лесенку ̶и с̶м̶и̶р̶и̶т̶е̶л̶ь̶н̶у̶ю̶ ̶р̶у̶б̶а̶ш̶к̶у̶.
Каверин (“Перед зеркалом”) и Софья Ковалевская с ее “Нигилисткой” в сумочку не влезли. Но мы же не привыкли отступать. Поэтому я вскарабкалась на лесенку и достала с верхней полки “Русские мемуары 1800-1825”. И еще одного Каверина. Букинисты все так же молча достали огромный мешок. И уже уходя, прихватила биографию Дашковой.
Столько радости – и за все 255 рублей! Но кто теперь заплатит за моральный ущерб моим домочадцам, которые вот только недавно приколотили новую полку?
Кажется, охренел даже Александр Сергеич.
