После очередного выхода вприсядку человека…

После очередного выхода вприсядку человека со сморщенной совестью по всей ленте замелькало его сытое лоснящееся мурло. Народ страстно негодует. А меня уже и передергивать перестало – чем он вообще может удивить после антисиротского закона и пр. Кстати, эта тема в общественном сознании сдулась почти полностью, и только сцепившие зубы энтузиасты ино еще бредут.
Государственные же традиции в этом плане у нас богатые, как раз сейчас историей призора занимаюсь, она более чем любопытна.

Когда во время постреволюционной эпидемии тифа умерли мои прадед с прабабкой, их многочисленные дети попали кто куда. Кто, вслед за родителями, на тот свет, кого забрал в деревню проезжающий мимо выморочного дома крестьянин, кого усыновили две подвижницы-учительницы, а вот сестра бабушки попала в детский дом. И если о прочих событиях жизни она рассказывала довольно подробно, то о детском доме – никогда. Упоминала лишь воспитательницу оттуда, которая заставила ее ходить и умолять тех подвижниц – чтобы они взяли и ее, “иначе ты здесь погибнешь”. Учитывая, что творилось тогда в детдомах и детприемниках, эта женщина, вполне возможно, действительно спасла ей жизнь.

В двадцатые годы о проблеме беспризорников довольно активно писали и наши, и иностранцы, и если порыться, можно многое накопать. Cледующая цитата из книги Зензинова “Беспризорные” – ее сейчас фиг найдешь, потому что с 29-го года не переиздавалась. “В одной боль­шой комнате на нарах и на полу, на рояли, на подоконникахъ копошилось около 200 детей: опухшія отъ го­лода, бредящія въ тифу, агонизирующія и уже умершія (по словамъ персонала, трупы относились только раз в день). Детская психика была настолько подавлена, что трупы служили изголовьемъ для т хъ, которых, быть можетъ, завтра ожидала та же участь, на трупы дети клали хлеб, трупы служили вместо стола.
Не менее ужасна картина и в очагах-пріемниках. Везде ужасающая грязь, вонь, смрадъ, тучи насекомыхъ, умирающіе, умершіе, десятки неубранных трупов и новая группа детей, стучащихся въ двери, что­бы найти себ угол для менее мучительной смерти, чем на холодномъ тротуаре улицы. В одном из очагов, по словам персонала, умирало по 30 человек в день. Долго спустя, санитары, посланные очищать подвалъ одного из очаговъ, вернулись обратно и заяви­ли, что в подвал нельзя войти, так много было там всяких паразитов”.

Так выглядел детприемник. Но в 1923 году стало совсем худо – именно тогда властями была прекращена благотворительная миссия АРА, американской организации. “Иностранных агентов” прижали еще раньше – когда в 20-м году Лига спасения детей обратилась с просьбой о разрешении послать за границу делегацию, чтобы договориться о закупке продовольствия и товаров для детей, тов. Дзержинский счел это вредным, потому что среди членов Лиги “нет ни одного признающего честно Советскую власть”, и “кормить наших детей не заграница будет”. Лигу распустили.

И в 26-м году уже не сомнительный эсер Зензинов описывал обстановку детского дома, а вполне своя, советская “Комсомольская правда”: “Всю зиму дети оставались разутыми. Дети скучены до невозможности. Антисанитария распускается пышным цветом. На каждую кровать приходится 2-3 человека. Естественные потребности дети отправляют тут же в комнатах. Вшивость детей ужасная. Неописуемая грязь, зловоние… Снаружи густой слой всяких нечистот и кухонных отбросов. Дети поголовно болеют”.
Зато идейно чуждым не достались. Короче, тов. Астахову есть с чего брать пример и куда стремиться.

P.S. Настырные блогеры найдут все, даже книгу Зензинова: http://www.vtoraya-literatura.com/pdf/zenzinov_besprizornye_1929_text.pdf