Привет Омской епархии от питерских тинейджеров

На Фурштатской чуть не столкнулась с ужасающе чумазой девочкой лет пятнадцати. Ее пухлые щеки и рот были щедро измазаны красной краской, глаза обведены сажей, а белая фуболка тщательно изрезана ножницами. Малявка отошла в сторону, поразмыслила, зацепила пальцем черные колготки в районе коленки и прорвала их в нескольких местах. Потом достала из рюкзака что-то вроде тюля с бабушкиного окна, нацепила на голову и удовлетворенно посмотрелась в карманное зеркальце. От метро мчались еще пятеро таких же с воплями “Собираются уже!” Вся компания побежала в сторону Таврического сада.

На входе в сад, у киоска с мороженым, красовалось объявление: “Внимание! На объекте обеспечивается внутриобъектовый режим”. Не успела я задуматься, что это означает и какие беды может сулить в наше загадочное время, как мимо прошмыгнула голенастая девица в драных, опять-таки, колготках, вся политая не то гранатовым, не то клюквенным соком. На лавочке неподалеку парочка увлеченно рисовала друг другу жуткие шрамы. Кто-то пискляво кричал: “Ну вот! Всю кровь разлил! Иди у Оли попроси, у нее две бутылочки!”

Не успели мы оглянуться, как старинный сад наполнился всевозможной нечистью разной степени разложения. Словно все, кто гулял в нем с семидесятых годов восемнадцатого века, вылезли из своих тесных жилищ и приперлись на променад. Нечисть была очень милая и не по чину шумная. Ковыляла по дорожкам, строила страшные рожи и переругивалась между собой: “Катя, перестань! Зомби не может все время ржать как конь!”

С унылого вида полицейским препиралась интеллигентная женщина. Еще двое ментов молчали, переминаясь с ноги на ногу. Вид у них был, впрочем, вполне добродушный.
– Ну дети-то вам чем мешают?
– Не полагается, – бубнил страж. – Шествие не согласовано.
– Да какое шествие? Это же дети, это просто так называется – шествие зомби.
– Раз шествие – значит нужно разрешение, – упорствовал полицейский. Есть Мытнинская, три, – там можно брать разрешение. А это без согласования. Вот напишет сейчас кто-нибудь заявление – и получится административное нарушение. Тогда поздно будет!
Женщина горячилась. Мент уныло кивал носом. Вдруг, очевидно не выдержав напора, сказал примирительно:
– Да я же не против. Просто – ну посмотрите, как много народу. Мало ли что. Мы без предвзятости.
– А подушечников кто разогнал? – ехидно спросила оппонентка.
Он видимо смутился.
– Это вообще было давно. И неправда! И еще вопрос, кто кого разогнал!

У красотки в джинсовой курточке брали интервью. Я услышала озабоченное:
– …А вы хотите у кого-то выесть мозг?
– Нет, – отмахнулась девушка, но спохватилась: – Впрочем, хочу. У депутата Милонова!
– А кто это?
– Да это такой… – она слегка смешалась. – Против… ну, против геев, например.
– А вы за геев?
– Я за зомби!

Какая-то бабуля с вавилоном на голове возмущалась, апеллируя к троице полицейских:
– Но это же ужасно… Это не наше! Всю эту толпу можно повернуть на что-нибудь нехорошее!
Я не выдержала.
– Да посмотрите, это же совершенно не агрессивные дети. Никто даже не матерится.
Она с готовностью закивала:
– Правда, правда. Я со многими беседовала. Хорошие ребята, очень хорошие. Как бы их кто-нибудь не обидел… – И, оборачиваясь к ментам: – Идите скорей к ним! Присмотрите, чтобы кто-нибудь не обидел!
Менты добродушно ухмылялись.
Я спросила того, что помоложе, белобрысого.
– А не хочется так же вот?
– Нам не положено, – подобрался он сразу.
– А если лет на десять пораньше?
– У меня было другое детство. Волейбол, футбол, баскетбол… А это – ерундистика какая-то!

К довольно-таки упитанному малолетнему зомби из толпы сочувствующих кинулась мама, озабоченно приговаривая:
– Саша, стой, стой! Ну отклеится же сейчас!
И тут же на месте стала поправлять отваливающиеся шрамы.

В основном вурдалаки вертелись около киоска с мороженым. Видимо, гуляющая публика показалось невкусной. Не знаю, как худенькая вампирша собирается жрать Милонова. От вкуса мороженого он явно далек, по мне так вовсе отвратителен, как вареный лук.

Часа через полтора нечисть притомилась. Какая-то ведьмочка жаловалась, что она стерла ногу. Самые нестойкие повлеклись в метро и стали оттуда присылать негодующие эсэмэски. Выяснилось, что отважные работники метрополитена не допустили сошествия зомби в подпетербуржье. Они ругались и требовали смыть кровищу. По периметру сада торопливо умывались вурдалаки, словно дух бешеной мочалки, посланной Мойдодыром за грязнулей, снова наведался в Таврический.