Меншлихес, альцуменшлихес

Митька вернулся из библиотеки с добычей – легко прогнозируемый Ницше в двух томах и внезапно – “Сексуальная жизнь в Древней Греции”. На третьей странице Ницше с горделивой скромностью выведено: “Книга для свободных умов”. На третьей странице “Сексуальной жизни” узнаваемо обозначено: “Введение”.
Я засмеялась и каверзно полюбопытствовала:
– Что к чему давали в нагрузку?
– Мам, у нас в компании уже появился термин “митяйщина”. Это когда кто-нибудь начинает говорить о заумном. Мне надо сменить тематику, – объяснил ребенок.
– Практичный подход. Но только почему же старомодные греки?!
Как выяснилось, я была неправа. Афиняне со спартанцами своей гривуазностью дали прикурить всем современным сластолюбцам.
Сначала Митька читал один. Через какое-то время он удивленно сказал:
– А ты знаешь, очень интересно. Не хуже Ницше!
– Да? Ну-ка дай мне, я гляну.
– Щас! Ты как всегда, возьмешь – и с концами!
– Да я на минуточку!
На кухне немедленно появилась Таня – у нее нюх на новое чтиво. Заглянула в предмет раздора и, видимо, попала на какое-то особенно удачное место, поскольку брови у нее поползли наверх.
– Ого! Какая интересная книга! Я тоже буду ее читать!
Тут образовалась легкая драчка, но в конце концов мы просто стали цитировать вслух, что кому понравилось.

Когда я с выражением зачитала: “По словам Плиния, прекрасным средством добиться половой потенции было ношение в браслете правого яичка осла”, вплыла бабушка. У нее оказался перерыв в сериале, и она зашла налить чаю. Прислушавшись, бабушка заинтересованно опустилась на табуретку и стала внимать следующим откровениям. Дальше тот же Плиний оповестил собравшееся общество, что если мужчину требуется сделать импотентом, его следует выпачкать в мышином навозе. Мы только хотели обсудить проблему, где набрать в мегаполисе ослов, поскольку мышей, судя по обилию рекламы виагры, более чем достаточно, как Митя перехватил книжку, пошелестел страницами и мстительно зачитал:
– Тот, кто взглянул бы на женщин, когда они только что встали с ночного ложа, решил бы, что они противнее тех тварей, которых и назвать утром — дурная примета.
– Ну, все! – спохватились мы. – Иди читай Ницше. Ты же свободный ум?
– Вместо того чтобы, смыв чистой струей воды сонное оцепенение, – надрывался Митька, не отдавая книжку, – тотчас взяться за какое-нибудь важное дело, женщина разными сочетаниями присыпок делает светлой и блестящей кожу лица! Полные всякой дряни банки, в которых, как сокровища, хранятся зелья для чистки зубов или средства для окраски ресниц!

Такие макаром мы добрались до главы “Извращения в греческой половой жизни”. Таня прочитала вслух заголовок, потом пробежала глазами пару страниц и сказала:
– Ой. Нет, пожалуй, дальше не буду цитировать, а то бабушка застесняется.
– Бабушка не поймет терминов, – возразила я.
– Не пойму, – с готовностью подтвердила бабушка.
Я встрепенулась:
– О! Вот и почитайте! Расширите кругозор заодно.
Бабушка помолчала, глядя на книгу, как на нового троянского коня.
– Не хочу я ее читать, – наконец сказала она твердо. – А то буду потом жалеть, что жизнь прошла мимо.

Чуть не забыла – с праздником нас, девочки. И чтобы жизнь мимо не прошла. Ни в каких смыслах.