Помню, шуршала однажды по хозяйству

Помню, шуршала однажды по хозяйству. И вдруг осознала незадействованным краем мозга, что Митька, тогда двухлетний, вне поля зрения и как-то подозрительно притих. А ведь еще мне, когда я так же затихала в детстве, проницательный отец кричал: “Танька, что ты там делаешь, прекрати немедленно!” В общем, я бдительно выскочила из комнаты. Нашла парня на кухне. Крошечный сын стоял за сервировочным столиком на колесах, напоминая бармена за стойкой. В ряд перед ним по ранжиру выстроились банка с нутеллой, банка с медом и банка с клубничным вареньем. В кулаке Митька крепко сжимал столовую ложку – от неожиданности мне показалось, что она размером с половник. И сосредоточенно погружал ее то в клубничные глубины, то в шоколадные, то в медовые. А физиономия была что твоя палитра Малявина – хоть сейчас используй для небольшого эскиза. Но я художник вроде Бендера, поэтому картин писать не стала, а потащила палитру умываться. Причем ложку из руки он так и не выпустил.
Хорошо, что нет сейчас поблизости таких рисковых людей. Потому что в ряд передо мной выстроились банка с вишневым, банка со смородиновым, банка с малиновым и банка с шелковичным вареньем. И я совершенно счастлива, сжимая в руке ложку. Хотя противный Митька скучным голосом и бубнит где-то за пределами сознания о кошмарном вреде, который я причиняю своему здоровью. (“Мама, даже бухать целыми днями – не так вредно! Сахар – это наркотик! Я говорю тебе совершенно серьезно!”)
А сподвигла меня на этот сладостный экстрим незнакомая кругленькая, коротко стриженная старушка, с которой мы вообще-то стояли вместе к молочному отделу “Елизаровского”. Уложив свою сметану в тканевую сумку, она обвела глазами витрину и энергично сообщила нам с продавщицей:
– Степуху получила! Жизнь хорошая, нравится мне!
Мы согласно высказались в том смысле, что степуха – это всегда хорошо. И жизнь тоже ничего. Старушка все разглядывала витрину. Я искоса разглядывала старушку и млела.
– Что бы такого сделать плохого… – протянула задумчиво она, тряхнула вихрами и выпалила, ткнув пальцем в верхнюю полку с разноцветными банками:
– Варенья хочу! У вас армянское было – ооо! Девушка, берите только армянское!
Хулиганская старушка удалилась, прихватив банку вишневого.
И тут я, вообще-то собиравшаяся взять полезный для здоровья однопроцентный кефир, вдруг поняла, что желание сделать плохое крепнет во мне с каждой секундой.
А я совершенно… не могу ему… противиться.