Ванька Жуков еще дитя, поэтому все время хочет играть

Ванька Жуков еще дитя, поэтому все время хочет играть. Не осознал пока, бедняга, что вокруг скучные старые пердуны, не способные постоянно весело скакать и лаять. Причем главный старый пердун – его возлюбленный хозяин.
– Митя, – укоряю сына, – ну поиграй с человеком. У него так аутизм разовьется.
– Мне некогда, – огрызается Митька, наглухо увязнувший в переводе. Судя по всему, к нему стремительным домкратом приближается дедлайн.
– Погоди, – обещаю жалостно помаргивающему Ваньке, – разгребу на кухне, и поиграем. Потом.
Взгрустнувший Ванька бесцельно шатается по квартире.
И тут из сортира доносится шорох. Это значит, что Шизик покинул наконец свой монастырь духа в нашкафье и спустился в суетную долину. Оживившийся пес трусит к нему. Шиз суров, но можно будет устроить движуху. Главное вовремя увернуться от затрещины. Однако кот занят еще больше, чем Митька своим переводом. Занят он так долго и вдумчиво, словно читает на горшке газету.
Ваня садится у сортира и культурно ждет. Наконец Шиз медленно, полоска за полоской, появляется из-за двери. И по физиономии видно, что движуха в его планах не значится. Но Ванька не теряет надежды. Бувкнув, со стуком и грохотом припадает перед котом на передние лапы. Ноль реакции. Ванька снова вызывающе бувкает и стучит мослами. Обычно этого достаточно, чтобы кот погнался за ним на трех лапах, четвертой колотя малолетнего приставалу по черному вертлявому заду. Но не сейчас. И в третий раз забросил Ванька невод. И в четвертый. Утомленный всей этой суетой Шиз поворачивает ко мне башку, и в его презрительных глазах ясно читается: “Притащили в дом припадочного”.
Все-таки бегать по квартире, вопить и лаять придется мне.