Скучаю по тем суматошным временам

Скучаю по тем суматошным временам.

…Пьем с дочкой на кухне чай. Смотрим в окно. Там у дома Митька играет с приятелями в снежки. Бабушка возмущенно жужжит, как большая басовитая муха: “В футболке… в одной футболке… насморк… и без шапки… снег… в футболке…”
Наконец хлопает дверь. Врывается. Румяный, блуждая блестящими глазами, с мокрым и в самом деле носом. Швыряет в угол школьный ранец, в который немедленно пытается внедриться кот, как некий мохнатый полосатый Филиппок. Хватает немытыми руками блин с тарелки, отмахиваясь от моих возмущенных воплей “Руки! Руки!” И начинается…
– Светлана Петровна меня из-за Тани отскорнила*!
– В каком смысле?
– Таня мне вчера “Мертвые души” для литературы не нашла, я ее просил, а она не нашла! И у меня не было на уроке книжки.
Таня, прищурившись, молчит.
– То есть как? Ты же просил, насколько я помню, “Горе от ума”! И проходите вы “Горе от ума”. При чем тут “Мертвые души”? И вообще…
Нахально:
– Да какая разница!
– Позволь, – наивно объясняю я, – “Мертвые души” написал Гоголь, а “Горе от ума”…
– Слушай-ка меня, зайчик, – с неизбывным презрением вступает наконец Таня. – Объясняю на примитивном уровне. “Горе от ума” – вот такой толщины. А “Мертвые души” – во-о-от такой…
Сын и дочь меряют друг друга взглядами.
– Зато я тебя перерос, – вдруг говорит Митька. – Я тебя больше.
Таня, хладнокровно:
– Зато у меня грудь больше. (Обожаю свою дочь.)
Мы с Митей давимся чаем. Митя краснеет, бледнеет, опять краснеет.
– Зато… зато… у меня больше нос…. И не только.
И тут я их прогнала из кухни.

* scorn – презирать, насмехаться.