Если ищете, куда бы сходить, то в Главном Штабе открылась выставка братьев Хенкиных

Если ищете, куда бы сходить, то в Главном Штабе открылась выставка братьев Хенкиных. История уникальная и в то же время для двадцатого столетия очень типичная. Два брата, Евгений и Яков, поразъехались в двадцатые из своего Ростова на поиски лучшей доли – один в Ленинград, а другой в Берлин. Один экономист, другой музыкант. Но оба увлекались фотографией и снимали параллельно жизнь в сталинском СССР и нацистской Германии. Самую обычную: людей в магазинах, в квартирах или на улицах, занятых воспитанием детей или починкой автомобиля, весело позирующих или насупленно косящихся в камеру. Обычную частную жизнь советских и немецких обывателей.
В 37-м году Евгений вернулся в Союз и почти сразу был расстрелян как немецкий шпион. Яков погиб в 41-м на фронте. Но пленки – сотни, тысячи кадров, хранящих мирную довоенную жизнь обеих стран, – остались лежать в недрах захламленных антресолей ленинградской коммуналки. Их не тронули при обыске. Они не пропали при бомбежках. И только семь лет назад были обнаружены родственниками братьев. Счастье, что те показали архив петербургскому фотографу Дмитрию Конрадту. Результат этого – выставка в Главном штабе.
До сегодняшнего дня фотографии нигде не выставлялись и не были напечатаны. Впечатление от них сильнейшее. Хотя из тысяч выбрано всего лишь несколько десятков, но и этого уже достаточно.

Впрочем, я буду не я, если не добавлю ложку дегтя. От оформления выставки пришла в недоумение. Бесценные кадры экспонируются при красном свете, вроде как в ванночках фотографа. Это, безусловно, очень концептуально, но не видно же ни пса. Готова бы списать на свою дремучесть, но вокруг бродили такие же недоумевающие сограждане, таращась в красные ванночки. Так что когда я, плюнув на условности, извлекла из сумки фонарик и дерзко осквернила примитивным белым светом концепцию эрмитажного куратора, народ страшно оживился. Там и сям стали доставать мобильники с фонариками, а кто-то просто благодарно ходил за мной и моим пошлым лучом, шепотом поругивая организаторов.
Какая-то дева, правда, возмутилась и принялась мне объяснять, что смотреть надо как полагается. В этом высокая суть и мысль. А если мне мысли не видно, то фотографии поочередно экспонируются проектором на стену. Я уже ждала, что она вызовет охрану, дабы отнять у меня фонарик, но вроде обошлось.

И толпы же, толпы знакомых физиономий. Откуда они все берутся?
Кстати, я правильно понимаю, что это Никита Елисеев всматривается в жизнь берлинцев тридцатых? Но ему я успела объясниться в любви на писательской вечеринке, поэтому повторяться не стала.