Нырнули с залитой солнцем, гремящей…

Нырнули с залитой солнцем, гремящей трамваями Садовой в подслеповатую подворотню – всегда была наглухо законопачена, а сейчас то ли домофон сломан (хулиган – друг экскурсовода, я всегда это говорила), то ли ремонт худо-бедно идет, ворота нараспашку. Двор узкий, страшненький, стены облезлые. Но прямо по курсу, лишь поднимешь глаза, – награда. На третьем этаже, словно потемневшие серебряные бусы, поперек окна в два ряда – сушится рыба. Под ней на карнизе раскидывает толстым пушистым задом и, судя по выражению лица, хозяйственным умом огромный котище с пронзительно желтыми глазами. От наших оглушительных сюсюканий взлетели голуби, но кот и ухом не повел. Зато встревожились обитатели второго двора, еще более тесного и убогого, – робкие жилистые брюнеты. На его стене справа уведомляющая надпись: “Кавказ”. Напротив Кавказа из окна двухэтажного флигеля торчит банальная швабра. К ней привинчены две жестяные банки из-под пива. За такой выставочный экспонат отдал бы душу любой музей современного искусства, но вряд ли кавказцы с Садовой с ним расстанутся – это антенна.
С каждым разом, как я попадала во двор, количество рыбы увеличивалось. Появился третий ряд. А вот кот пропал. Наконец сегодня, когда народ увлеченно снимал воблу на телефоны и цифровики, в окошко высунулась женская голова вполне дружелюбного вида. Я приветственно помахала и отвесила комплимент ее припасам. Женщина помахала в ответ и, явно польщенная всеобщим вниманием, гордо сказала:
– У нас еще больше было!
– А кот где? Такой кот прекрасный на карнизе сидел!
Она пренебрежительно махнула рукой, мол, что кот, подумаешь, – вот рыба!
– Да тут, рядом сидит.
Из окошка этажом ниже высунулся парень в тельняшке, тоже улыбающийся. Порывался поучаствовать в разговоре, но поскольку ни рыбой, ни котом похвастаться не мог, то успеха у аудитории не имел.
Когда светская беседа закончилась, народ пораженно спросил:
– А вы и раньше с ними общались, да?
– Нет, – беззаботно сказала я. – Впервые вижу.
И с огорчением подумала, что мы еще сегодня не встречали общительных бомжей и алканавтов.