А потому что выпендриваться не…

А потому что выпендриваться не надо. Русские люди должны Новый год встречать посконным оливье и селедкой под домотканной шубой, а не извращаться экзотическим гуакамоле. Бережно, как кощеево яйцо, принесла из магазина роскошное авокадо. Не взрезала до последнего момента, чтобы ожидание в миске не испортило зеленый свет авокадной мякоти. Когда наконец провела ножом по шкурке и вскрыла – поняла, что гуакамоле будет немного. В магазин бежать было поздно. Разминая вилкой оставшееся от плода, рассеянно думала, что кощеево яйцо после стольких лет, проведенных в ларце, тоже небось выглядело так себе. Положение спасла Ноу Найн, и мы встретили Новый год как законопослушные россияне – с оливье, винегретом и холодцом. Правда, чуждые баклажаны и фасоль с чесноком тоже присутствовали.
Зато в Старом городе выступал Брегович. Не могли же мы пропустить такой момент. Но когда оказались в толпе ликующих меломанов у стен крепости, я почувствовала, как под ногами содрогается от децибел земля, и трусливо рванула прочь, к морю. Бог с ним, с Бреговичем, может у него перепонные барабанки крепче. Тем более что Брегович, как выяснилось, не пришел.
Кстати вспомнила – однажды попала на концерт Агутина с Варум. Вообще-то он мне вполне симпатичен. Когда можно регулировать громкость. Но на том концерте таких услуг не предоставлялось, и слушать пришлось как есть. Минут через пятнадцать у меня одеревенела голова. Но я еще успела осознать, что в какой-то момент маэстро сказал: “Думаете, почему обычно на концертах такая громкость? Да потому что мы петь не умеем”. На следующий день я валялась пластом, расплющенная акустическим ударом, но Агутина уважаю за честность до сих пор.

В общем, я бродила вокруг крепости, разглядывая местную публику. В отличие от европеек и американок, девчонки здесь с удовольствием ярко красятся, носят обтягивающие брючки и высоченные каблуки, – что им очень идет, поскольку все очень спортивные и поджарые. Длинноногие, чернобровые, с прямыми волосами, забранными в хвост, – этакие лошадки. Мужики всех возрастов все так же в спортивных костюмах и черных куртках, коротко или наголо стриженные. По привычке напрягалась, когда мимо проходила компания подростков, и каждый раз с удивлением понимала, что в них совершенно нет агрессии, ни на полградуса. Еще и трезвые все поголовно – нифига они нам не братушки. Разве что троюродные.
В конце концов познакомилась с веселой компанией. Три парня и девушка сидели у крепостной стены на скамейке. Из большой сумки торчала бутылка. При виде меня, задумчиво проплывающей мимо тенью отца Гамлета, приглашающе замахали руками. Я насторожилась. Компания отрядила парламентера.
– Руссия?
– Да.
– Оо-о! Руссия! Владимир Путин!
– Не надо Путина! – возмутилась я.
Ребята оказались покладистыми. Раз не устроил Путин, мне предложили Милоша (“Симпатичный? Нравится?”) – и сунули в руки стаканчик с пепси. Выпили за Новый год. Выпили за Россию и Црна Гору. Когда Милош настойчиво стал интересоваться, есть ли у меня бойфренд, пришел муж и нарушил наше братание.
Как всегда, оказался на высоте. На пути домой я озадаченно сказала:
– Слушай, он меня клеил, нахал! Я ему в матери гожусь! Ну, почти.
– Темно было, не разглядел, – утешительно заметил муж.