Да, именно это. И видимо…
Да, именно это. И видимо, теперь до конца жизни эти тени будут с нами.
Как-то раз на экскурсии меня попросили рассказать про блокаду. Это часто бывает. Я сознательно обычно не говорю о запредельном ужасе. Скорее о повседневной жизни горожан, о том, как они выживали и что для этого делали. Потому что Яров прав: нельзя прямолинейно. Слова надо подбирать очень тщательно. Но видимо, это как-то не совпало с ожиданиями части слушателей. Один из экскурсантов, молодой мужчина, остановил меня и сказал: “А можно о самом страшном? Предположим, о том, что для вас – самое страшное”. Я посмотрела на его лицо, полное вежливого любопытства. Кажется, я разозлилась. Хотя, наверное, напрасно. И рассказала, как одна блокадница, уже после войны, вспоминала, что в январе 1942-го, когда она плелась среди сугробов поздним вечером в темноте с работы, мимо нее прошел маленький, лет четырех, ребенок. Он шел совершенно один. Шел в никуда. Она знала, что не может его взять. И не взяла. И всю жизнь потом помнила, как он прошел мимо – и исчез в темноте.
У мужчины задергалось лицо. Он не стал с нами ходить дальше. Отстал в каком-то из дворов. Потом уже я узнала, что у него есть четырехлетний сын. И пожалела, что рассказала.
________________
“…Друзья теперь со мной не очень любят ходить по Петербургу: раньше я их развлекал какими-то краеведческими историями, байками студенчества… А теперь не могу. Вот иду мимо Дома офицеров на Литейном. У этого дома вообще большая история: раньше здесь стоял дом Аракчеева, а потом судили Сухомлинова, военного министра России, за поражение в войне 1914 года. Потом здесь же судили обвиняемых по Ленинградскому делу. А потом судили тех, кто судил по Ленинградскому делу… Но я иду и вижу, как у этого самого Дома офицеров зимой 1941 года стоит на коленях голодный замерзающий мальчик и плачет, просит, чтобы его подняли. И никто не поднимает. И я вижу только его”.
“…Память о блокаде поддерживает моральную атмосферу в обществе. Она показывает, что такое насилие, что такое сострадание к умирающим людям. Эта страшная память — важнейший инструмент поддержания человеческого в нашем обществе. Но у всего должна быть мера. И у памяти”.
Прочитала книгу Добротворской “Блокадные девочки”. Воспоминания “девочек” бесценны.
Страшная тема, да. Но забывать нельзя.
Сейчас есть и литература и фильмы, изобилующие подробностями, вот к ним бы я отсылала подобных экскурсантов. Чтобы сами решали, углубляться или достаточно общих знаний об ужасах повседневной жизни в блокаду.
Как раз сейчас смотрю с Вами ШЗ, и отметила для себя книгу “Блокадная этика”. В ноябре в Буквоеде купили “Человек из оркестра” (блокадный дневник Льва Маргулиса) – мне зачитывали отрывки, но сама подступиться не смогла, сложно очень, еще и находясь если в Питере.
“Неизвестную блокаду” еще нужно бы. Это тоже наш, питерский историк Никита Ломагин. Он да Яров – наиболее полно и серьезно раскрыли тему, нашли массу неизвестных документов, пробились в закрытые архивы.
Татьяна, прекрасно вас понимаю. Побывала в Ленинграде (все равно в Ленинграде для меня) этой зимой, все, с кем знакомилась, представлялись как коренные питерцы, чьи бабушки/прабабушки пережили блокаду. Куда же этот ужас денется… Еще резанула сцена на Московском вокзале – как раз я уезжала, а приезжали участники ролевой игры (ИГРЫ!!!) в блокаду, в шинельках и с саночками, а на саночках – кукольные младенцы. Я чуть прямо там не расплакалась. Мне кажется, вместо игры помолились бы за упокой священники всех конфессий вместе, и было бы уместнее.
“ролевой игры” ЧТО?!! Нецензурное, нецензурное, нецензурное…
После того, как я столкнулась вот с этим, я ничему не удивляюсь:
Игра “Холокост”
а это точно игра, а не диорама?
Игра, продавалась в игрушечном интернет-магазине. Есть еще распятие Христа – тоже чудесное занятие для растущего сознания, я думаю.
крайне интересно, какова механика игры, и кто выигрывает.
а на вид – диорама диорамой… неуклюжая такая, но незлонамеренная штука, типа: дети, расставьте эти фигурки в правдоподобном порядке и ужаснитесь.
ну, да, набор “сделай сам” – палка продольная, палка поперечная и проповедующий еврей тридцати трёх лет.
анекдот времен тысячелетия крещения руси.
“И тут пастор понял, что заказывать распятие в ИКЕА было не очень хорошей идеей….”
мне одноклассница присылала фотографии чего-то подобного, но кагбе лайт-форма — старшеклассники изображали госпиталь на каком-то уличном мероприятии ко дню победы
надо же взрослым дядям потом ставить галочки в отчеты о военно-патриотическом воспитании
а дети че — обмотались бинтами и довольны
кстати, прислано было в контексте — вот как мило все у нас
Как я позже поняла из новостей, инсценировали уличные сцены блокадной зимы.
Ну их в этом году зимой три дня на Итальянской инсценировали. К юбилею прорыва Блокады. И техники много было выставлено, и реконструировали обстановку уличную того времени
http://periskop.livejournal.com/1180042.html
Вряд ли это были ролевые игры. РЖД регулярно приглашает реконструкторов (кто занимается 2 мировой войной) для участия в памятных мероприятиях, связанных с железной дорогой. Реконструкция прибытия первого блокадного поезда, например.
Этого не может быть. Господи, этого не может быть.
О господи. Хорошо, что мои родные, блокаду пережившие, об этом уже не узнают.
Боже, и ведь этот ад не один человек придумал, а несколько
совещались, рисовали схемы, выкройки шинелей? Саночки наверное восстанавливали по фотографиям
И ведь из лучших побуждений, я уверена. Вспоминали слова креативность, клиповое мышление, вот это все.
из лучших
Это привычка к вранью. Сейчас смотрю, как Будапешт вспоминает осень/зиму 1944… Сложно, тонко. Когда в июне по городу были расклеены плакаты “Знаете ли вы, что на вашем доме тогда была нарисована желтая звезда….?” и звезда та самая. Говорят, люди по-разному отреагировали. И вспоминать страшно, и забывать нельзя. А пуще того врать нельзя.
Желтая звезда… Тоже мороз по коже идет.
В споре о степени мемориальности города сразу вспомнились таблички – “камни преткновения” на улицах европейских городов. Кажется, это одно из грамотных решений.
Таня, никаких ролевых игр не было.
Была реконструкция. Вот такая, например. http://periskop.livejournal.com/1180042.html
Я не помню, были ли вы сами в это время на Итальянской.
Про реконструкцию я знаю. Не могу сказать, что в восторге, но ок, идея понятна. Но если были саночки с игрушечными младенцами, как человек пишет – это ни в какие ворота. Это не реконструкция, а хрен знает что.
Ничего не могу сказать. От реконструкторов ни о чем подобном в рамках мероприятий не слышала, сама не была, не видела.
все-таки самое слабое, уязвимое звено в любой войне – дети. Которые, самое ужасное, вообще не при делах. Не должно это их касаться. Жутко читать про такое, ей-богу, и страшно, что в случае чего никто мою детку не защитит кроме меня.
Про георгиевские ленточки интересно. Я не находила в них ничего хорошего никогда, а тут такой взгляд на это…
Ну что поделать. Благородный и в чем-то тонкий человек в этом месте несет пургу.
И кстати, не только в этом, катастрофически недооценивая дозу яда ненависти и самоуверенной правоты в пресловутой “памяти”, в том числе и даже о Блокаде.
С каждым десятилетием, а теперь уже и годом в Памяти делается все меньше боли и все больше бензина для танков будущего “дойдем до Ламанша”.
Таня,моя бабушка,прожившая всю блокаду в доме у Пяти Углов,много лет ничего мне не рассказывала о блокаде,сколько я не просила. Она темнела лицом и говорила только “Позже”. Начала она говорить,когда я закончила школу. Теперь понимаю,как она была права.
А моя мама много мне рассказывала про блокаду. Жила почти одна 14-летняя. Дом на Фонтанке.
Сестры работали в госпиталях, подкармливали ее, а потом и она работала на барже матросом,
каналы чистили. Чистили в блокаду!
Моя мама недавно узнала, что её старшая сестра похоронена на Пискарёвском. Совсем девочка, её в начале июня 41-ого отправили под Ленинград подлечиться в детский санаторий, болезненная очень была..А рассказывать, конечно, надо..
Мой папа 39 г.р. со старшим братом вдвоем ходили в детский сад, и из сада домой, взрослые их не водили.
В воспоминаниях жены Хармса самое страшное место тоже, когда она идет в тюрьму к Хармсу и несет еду, а по дороге видит двух мальчиков и один уже умирает. Потом она узнает, что Хармса больше нет и идет назад, видит, что мальчик умер и думает, что лучше бы отдала еду ему и он остался бы жить.
Моя мама выжила только потому, что её тетя принесла из больницы шприц с глюкозой и сделала укол. Тогда жизнь и смерть были совсем близко.
Я не могу его читать, Тань, прости
совсем не могу, у меня с первых страниц крыша едет
Да тебе, наверное, и не надо.
А в интервью он как раз говорит о том, что нельзя силой запихивать эту память. Что информация должна быть дозирована.
Почему я читала – потому что он не просто о страданиях писал, а о том, как люди выживали. Как выжить в катастрофе. Мне было надо.
Мой муж – сын и внук блокадников. У нас в доме до сих пор самое страшное событие – выкинуть что-то недоеденное или позволить какому-то продукту испортиться. Восемнадцатый год живем в Канаде, но… Принцип железный – еду выбрасывать нельзя.
у меня никого в блокаде не было, но принцип – да, железный.
У меня мама прожила в Ленинграде самую тяжелую первую зиму и эвакуировалась по дороге жизни уже в марте или апреле 42-го года. Кое-что она мне рассказывала, конечно. Но только в последние ее годы, уже в двухтысячные, я предложил ей написать воспоминания, и в них она записала некоторые эпизоды, про которые никогда не говорила до того. Иногда мне кажется, что стоило бы выложить кое-что сюда, но потом думаю – нет, не стоит.
Борис, тут, конечно, каждый решает для себя – выкладывать ли такую личную память на всеобщее обозрение или нет.
Корреспондент, действительно, такая
дураэмоционально глухая, какой представляется?Мужик классный.
Мужик классный. Корреспондент совсем не дура, просто моложе значительно, и вся эта информация в ней еще не перегорела. Она сняла блестящий фильм о блокаде, “Голоса” называется.
Вот я и замялась: делать весь город этаким скорбным монументом?
Возможно, мое брюзжание на молодость и брюки-клеш…
(Скажем так – в детстве же тоже слезами обливаются над Муму, допустим. А тут что мешает понять чувства?).
Истина, как всегда, где-то рядом. По-моему, должно быть больше напоминаний о блокаде, и не обязательно вынимающих душу. Просто напоминаний. Например, то, что периодически на улицах слышен метроном – очень правильно, на мой взгляд.
Юношество же ничего не знает, я уж не говорю “не помнит”. Клянусь тебе, у меня на экскурсии простодушно спрашивали, а куда же в блокаду делись кошки.
Тоже фигею. Ладно, пусть, я добрая.
подозреваю, если спросить про этот самый метроном на улице, мало кто ответит, че это такое и зачем 🙁
Да, про метроном мало кто знает.
господи, как страшно
Читала интервью и вспоминала таблички, “камни преткновения”, на европейских улицах. Это память, полная, но без того превращения города в кладбище.
Я никогда военную тематику отдельно не водила, но куда ж в Ленинграде от блокады денешься. Да и позже – в других странах, в другой истории и других аудиториях – у меня страшное неизбежно всплывало. И вечно мучал вопрос о чувстве меры. Когда-то давно (а я экскурсии начала водить классе в девятом, кажется) опытный и очень уважаемый человек мне сказал, что вызвать у слушателей слезы – не фокус (это я и сама уже прекрасно знала) и что зачастую дело не в моих талантах, а в “эмоциональной невоспитанности” экскурсантов. Я согласилась только отчасти, но меня задело. С тех пор вечно не уверена: с одной стороны, вроде б, продумываю и отмеряю в соответствии с публикой, темой, задачей, а с другой… черт его знает, как они воспринимают. Может, у них чувство меры другое .
Крепкий человек. Надеюсь, что не выгорит совсем; увы, нередко бывает при занятии такими темами.
Мне вот как-то удается дистанцироваться от этого.
Различать тот город и этот.
Заставлять себя принимать как факт эту страницу истории.
И вопрос тщательности подбора для меня не однозначен.
Есть много вещей в уже изданных и известных книгах. Они запредельны.
Их можно только порциями и отключив что-то внутри.
Но это как прививка, противоядие от всего.
Мне кажется иногда, что окружающим людям не хватает такой прививки информацией, чтобы осознать ценность, хрупкость, важность.
Люди, которые радовались новостным событиям, которые проходили летом, им просто не хватает знаний о том, ЧТО такое на самом деле война.
Впрочем, все это субъективное мнение и я могу ошибаться.