Даже не знаю, кого люблю…

Даже не знаю, кого люблю больше – своих безумных экскурсантов, готовых шастать часами по стылому Питеру сквозь дождь и мелкую снежную сечку, или сбившихся с нормального разумного пути случайных прохожих. Почти всегда кто-нибудь втягивается в нашу орбиту, влипнув ухом в рассказ о каком-нибудь Каннегисере с револьвером в контрреволюционной руке или деревне сомалийцев, существовавшей в двух шагах от Мариинского театра. Сегодня, когда я уже отпускала ораву петрозаводских школьников под сенью портика Нового Эрмитажа, св. Питер подкинул нам молодого черноглазого брюнета, абсолютно сизого от холода. Брюнет в полнейшем восхищении взирал, запрокинув кудлатую голову, на теребеневских гранитных атлантов. Рубаха на его груди была распахнута, открывая для взглядов потенциальных прелестниц медвежью курчавую поросль, куртка, естественно, тоже, глаза – клянусь! – сияли, тонкие ноги в малокровных кедах вытанцовывали нечто среднее между тарантелой и чечеткой. Я было открыла на автомате рот, чтобы призвать брюнета застегнуть куртку и надеть шапку, но он успел раньше:
– Извините, пожалуйста! Если я не помешаю! Скажите, что это?
Его русский был чистый, но с заметным акцентом. Итальянец? – озадачилась я, – парень улыбнулся во весь рот и сверкнул золотым зубом.
– Это Новый Эрмитаж. Простите, а откуда вы?
– Я из Баку!
Я немедленно умилилась. Тем более что он не унимался и жаждал знаний дальше:
– Новый Эрмитаж? А кто это все построил? И для чего?
Я вкратце объяснила. Он все так же восхищенно разглядывал атлантов, прицокивал от избытка чувств и качал головой. Жаль, я была уже на последнем издыхании – азербайджанец, впервые увидевший Питер и сраженный его красотой, несмотря на минус пять и кеды, – идеальный экскурсант.