Как это происходит
…Понимаете, сейчас так много средств, чтобы узнать, что на самом деле происходит. Тогда почти ни у кого не было телефона, редко у кого было радио, о телевизоре и говорить нечего. А по радио выступал Гитлер и его министры. И в газетах — они же. Я читала газеты каждое утро, потому что они лежали для клиентов в нашем ресторане. Там ничего не писали о депортации и Холокосте. А мои подруги даже газет не читали…
…Конечно, когда исчезали наши соседи, мы не могли этого не замечать, но нам объясняли, что они в трудовом лагере. Про лагеря смерти никто не говорил. А если и говорили, то мы не верили… Лагерь, где умерщвляют людей? Не может быть. Мало ли каких кровавых и странных слухов не бывает на войне…
Иностранные политики приезжали к нам, и никто не критиковал политику Гитлера. Все пожимали ему руку. Договаривались о сотрудничестве. Что было думать нам?
…Или, например, в здании министерства воздушного транспорта, которым руководил Геринг, для него был построен спортзал. И моя подруга, которая была знакома с кем-то из министерства, могла спокойно ходить в личный спортзал Геринга. И ее пропускали, и никто ее не обыскивал, никто не проверял ее сумку.
Нам казалось, что все мы — большая семья. Нельзя делать вид, что всего этого не было.
А потом началось сумасшествие — манией величия заболела целая страна. И это стало началом нашей катастрофы.
…И сейчас, вспоминая наше восхищение, то, как мы все и я с моими подругами и друзьями славили нашего фюрера, как готовы были часами ждать его выступления, я бы хотела сказать вот что: нужно научиться распознавать зло, пока оно не стало непобедимым. У нас не получилось, и мы заплатили такую цену! И заставили заплатить других.
Сильные слова.
Но страшно от того, что это может происходить и сейчас, после информационного и космического века..
Это, конечно, надо на молодежных форумах расшаривать. Эти им надо читать.
потрясающая статья.
спасибо!
Пожалуйста.
Спасибо за ссылку, Тань.
Эххх…
>Пропаганда — страшная сила. Самая страшная. Вот я не так давно познакомилась с женщиной моего возраста. Она всю жизнь прожила в ГДР. У нее столько стереотипов по поводу западных немцев! Она такое про нас говорит и думает (смеется). И только познакомившись со мной, она начала понимать, что западные немцы — такие же люди, не самые жадные и заносчивые, а просто — люди. А сколько лет прошло после объединения?
Очень интересное замечание, но немцы и правда разные. Может быть из-за того, что Германия вообще стала единой страной всего 150 лет назад.
“Экскурсия в Освенцим.
А когда экскурсия почти завершилась, гид обратилась к нам со своего рода напутствием.
-Не забывайте это, потому что хотя сейчас вы ужасаетесь этой картине, на самом деле это очень легко забыть. Очень легко сказать себе: «Мы – другие. Мы не повторим их ошибок и точно обойдемся без такого».
Скажи многим из лагерного руководства в 1933 году, чем они будут заниматься 10 лет спустя, они были бы удивлены. А некоторые, возможно, даже протестовали бы: «Да, мы хотим избавить Германию от евреев, но это же не означает их поголовного убийства». И точно, до концепции «окончательного решения еврейского вопроса» гитлеровцы дошли не в 1933 г., а существенно позднее.
Однако очень легко выделить какую-то категорию людей (не важно, по какому признаку) и убедить себя в том, что из-за этого признака они – не люди. И потому обращаться с ними как с животными, загоняя в вагоны для скота и не испытывая сожаления по поводу их утилизации; относясь к их массовому уничтожению как к необходимой дезинфекции. Разве есть права у мышей и тараканов? Точнее, разве мы должны уважать их право на жизнь? …”
И это так, потому что, как правило, «переход на темную сторону» делается не в один шаг, а состоит из множества маленьких шажочков, каждый из которых кажется не таким уж страшным. “
http://van-der-moloth.livejournal.com/39012.html?thread=448868#t448868
Про маленькие шажочки – это очень точно.
Там по ссылке еще перепост хорошего текста от Холы Китти, почитайте. Он немного грубоват, но очень в тему.
Да-да, я уже. Спасибо.
Вспоминается еще фильм “Бункер”, в конце которого старая Трудль Юнге говорит:
“Когда война закончилась и нам рассказали про преступления нацизма, я уверила себя, что я тут не при чем. Я ничего не знала, ни о евреях, ни о военнопленных, как их уничтожали. Я думала так, пока в одном городке не увидела мемориальную доску в память девушки-антифашистки, моей сверстницы, Софи Шолль. Ее казнили в подвалах гестапо в тот самый день, когда я пришла устраиваться секретаршей к Гитлеру. И я поняла, что все можно было узнать и увидеть. Было бы желание не закрывать глаза”.
Да ну, Тань..
Всё всегда происходит из-за нежелания видеть, а также из-за попыток выгородить самоё себя.
Мы, к счастью, не жили в Германии 30-х, но каждый из нас видел множество свидетелей 30-х в России, когда “дыма без огня не бывает”, “без вины не сажали” и прочая.
Это очень по-человечески, согласись. И потом, я сейчас беру поэтапное интервью у одной старушки. Очень достойный, хороший человек. Ну и прощупывала почву на эту тему. Нет, она не знала. Была, правда, подростком, студенткой – но не знала. Моя мама не знала тоже. Все не просто.
Тань, так я же и не утверждаю, что просто. И механизм этот понятен – инстинкт самосохранения штука могучая.
Но здесь происходит очень быстрое деление на внутренних эмигрантов и первых учеников. И если первые испытывают стыд от невольного участия в происходящем, то вторые – ярость от того, что кому-то стыдно.
Безусловно. Но внутренние эмигранты и первые ученики – это края, маргиналы. Всегда есть еще и середина. Работали, влюблялись, учились, занимались хозяйством. Ну не расстреливали у них перед носом. Много я сейчас думаю о тысячах людей, безвинно отсиживающих годы на зоне? Нет. И на площадь не выхожу. И ты не выходишь.
Я бы не называл тех и других маргиналами – их слишком много в сумме. Те, кто не видит вокруг них происходящего, не в состоянии сложить два и два – не больше, чем среднее количество олигофренов на фоне общей массы населения. Большинство “не видящих” – делают вид, что они ничего не видят. Просто им стыдно солидаризироваться с радующимися, но страшно выходить на площадь. Их и внутренняя эмиграция пугает – стрёмно жить, не делая выбора в ситуации, в которой его необходимо сделать. И они делают вид, что ничего не происходит. Им так легче.
Ты ведь “Язык третьего рейха” читал, да? Там очень внятно расписано, как даже жертвы долго ничего не понимали.
И я скажу, наверное, криминальную вещь – человечество выживает за счет вот этой серой середины, которая тупо впахивает и детей растит.
(*озабоченно* надеюсь, мы ведь не ругаемся сейчас? мы обсуждаем?)
Да ясное дело, что не ругаемся ))
Не знаю, Тань, мы помним времена вегетарианские, но ощущение той всепоглощающей лжи и лицемерия у меня до сих пор, как вчера. И страх не дай Б-г ляпнуть что-то, за что могут настучать.
Хотя в наши времена никакого массового террора не было уже давно.
А дальше – всяческие психологические выверты, как объяснить собственное бездействие и нахождение здесь и сейчас.
Так что “за бытом ничего не видели” – не знаю, я помню другое и по-другому.
Ты знаешь, они совершенно честно не видели ничего, кроме ежедневных бытовых проблем.
Ну вспомни сам 70-е – кто чем интересовался, кроме прикупить дефицита? Это нормально.
Я уже пару раз рассказывал – моя родственница 1912 года рождения, недалёкая, но очень милая добрая женщина, веселушка-хохотушка, любительница вечеринок с танцами, при этом образцовая жена-мать, семейная до мозга костей, была искренне изумлена публикациями 90-х о терроре 30-х годов. Она и тогда газет не читала, ходила на работу, варила обеды, готовила уроки с ребёнком, устраивала вечеринки. О 1937 годе рассказывала вкусно и с удовольствием – в том году она впервые в жизни купила себе модные ботики с пуговичкой и сшила ратиновое пальто, подружки завидовали. О довоенных годах вспоминала именно так – молодость, друзья, сама перешила модное платье из двух юбок, ботики, ребёнок в хорошей школе, муж любящий и немного ревнивый.
Не от трусости. И не от олигофрении. Большинство людей просто не интересуется ничем, находящимся за пределами их быта. Спортивные бары с пивом тут, в Америках, входят в “быт”. А там были домашние вечеринки.
Т.е., если бы я сам своими ушами не слушал, как она с искренним возмущением говорила “вот врут, я ничего такого не помню” – на самом деле не помнит. Не знала. Потому что не интересовалась, а ближайший круг не задело.
И большинство так.
Вот да, спасибо, я именно об этом.
Я сам с трудом поверил, когда слушал.
Но она такая была… без фантазии. Милый человек, гордившийся по праву своими хозяйственными талантами. Сейчас безумно жалею, что не особо расспрашивал, она с удовольствием рассказывала.
Я Тане выше уже ответил, я не согласен. Многие ухитрялись себя убедить в том, что ничего не происходит.
Но не увидеть всё то лицемерие и страх, которыми были пронизаны каждый кубический миллиметр атмосферы – я не представляю.
Хотя застал времена куда как более гуманные, нежели 30е.
Ты питерский. В двух столицах атмосфера всегда иная, отличная от провинций.
Я ж до 8 класса жил в рабочем посёлке на 40 тыс. жителей и 3 завода. Ну так никакого лицемерия и страха. 2 с половиной поколения выросло при советской власти и другой жизни не знало. Жизнь состояла из работы на заводе, сада (а не дачи – пешком от дома идти 10 минут, домик фанерный), рыбалки, сбора грибов-ягод и общения. Все друг друга знали как минимум до уровня бабушек-дедушек. Каждому известно что в какой квартире ели на ужин. С19 века изменились только хозяева заводов, но на рабочих это отразилось мало. Благодушная патриархальная семейно-деревенская атмосфера, нулевая преступность, каждый новый человек в городке – событие.
А мы с тобой мжпрочим ровесники.
Но с атмосферой разница кричащая.
И на наивность моей семьи и моего воспитания кивать не приходится: в этом медвежьем углу моя бабушка, дочь и жена врагов народа, отсидевшая член семьи врага народа, якобы потерявшая документы во время эвакуация и поменявшая на девичью фамилию себе и ребёнку, пряталась от послевоенных арестов.
Ткшта…
То есть, бабушка, отсидевшая как ЧСИР и сменившая фамилию, чтобы не нашли – была, а про происходящее – ни сном ни духом?
Впрочем, я понимаю, о чём ты. Видел места, где с дореволюционных времён о сей день жизнь не менялась, по сути. Да и власти советской там не было никогда, как и магазинов. Как жили люди лесом и морем, так и по сей день живут, разве что старинные фузеи на Сайгу сменили. Там – да, там была совершенно другая жизнь.
Она туда в 42-м приехала. Никто и не знал кто она и что она.
Военные заводы, там рабочих почти не призывали даже в войну – броня. У мамы в классе считаные одноклассники без отцов остались. Бабушка, понятно, маме вбила в голову, что папа погиб на войне. Как папа погиб она узнала, когда после 20 съезда справка о реабилитации пришла. Бабушка сделала все, чтобы ребёнок не проговорился.
Так вот атмосфера этого городского посёлка была совершенно благодушной. Никакой лжи/страха.
магазины были, куда без магазинов. С очередями, дефицитом и пр.Снабжение так себе, за сыром ездили в ближайший крупный город.
И всё это входило в привычный быт, люди другой жизни не знали/не помнили.
Да верю я, верю, что были места, где советская власть глаза мозолила меньше, чем в столицах ))
Изначально разговор был несколько о другом.
ну, не может такого быть. у того ребёнка в школе не было детей, о которых учительница говорила – встаньте, дети врагов народа, дети, плюньте в них ? у них в доме ни за кем ночью не приезжали? с работы никто не пропал?
вытесняли. не желали видеть. отгораживались, как могли.
прошу прощения, что встряла.
Не было. Маленький богом забытый городок. В большой город переехали уже после войны.
я верю вам, и Тане, но это совершенно расходится со всем, что я знала до сих пор.
а где, если не секрет? потому что мои дед и бабушка поездили по богом забытым городкам, но там – то лагеря окрест, то ещё что… в общем, никак было не забыть.
Я толком не знаю, это родня по браку, прабабушка моего сына по немоей линии.
Она называла, но я не помню.
а, ну пусть
Слушай, у меня мама училась в ашхабадской школе. Не было. Притом что вышла потом замуж за сына репрессированных. То есть ей ни к чему умалчивать или что-то такое. Да и не такой она человек.
потрясающе, правда. то есть, вот мне открылся дивный новый мир, я не глумлюсь ни единой секунды.
хотя и не понимаю – эти города: душанбе, ашхабад, фрунзе, алма-ата, ташкент – они же ссыльными, отсидевшими и насильно переселёнными прирастали! верю тебе – и не понимаю.
Я сама, Лейка, не понимаю. Может быть, тяжелый быт все загораживал. Одно дело, когда у тебя перед окнами умирают от голода раскулаченные – и тут уж невозможно не увидеть, и совсем другое – где-то, кто-то просто исчез. Может, переехал. Не до того. Потом, вот эти старушки, с которыми я сейчас разговариваю, они в основном 37-36-го года рождения, то есть более-менее осознающими реальность они стали в 1947-м, а там и вовсе – дело после войны, какие уж ссыльные.
да, наверное…
Пока война не приходит в их милый быт.
И американцы скушали Ирак и Афганистан (ну ладно, с афганистаном сложнее). Но Ирак-то? Скушали. ничего.
Рейтинги у войны были сначала процентов под 80, и попробуй ляпни че-нибудь про “нашу героическую армию, которая освобождает иракцев от самих себя.”
Ну при чём тут внешние войны, а.
Человечество воюет столько, сколько оно существует.
Речь идёт совсем о другом.
Так надо уметь организовывать антивоенные выступления.
Во время войны во Вьетнаме у тех же американцев это получалось неплохо.
Там всё не так просто с Гитлером.
Я уже не помню подробностей, но лет пять назад в Канаде на Historical Channel показывали документальный фильм про довоенные времена с разбором поведения дипломатов и ошибок правительств, с учётом наших теперешних знаний.
И там зачитывали воспоминания тогдашнего премьер-министра Канады о его визите в Германию и личной встрече с Гитлером. Для меня это было переворотом сознания и разрывом шаблонов. Он описывал Гитлера как необыкновенного человека, чуть ли не пророка, сравнивал его миролюбие с Махатмой Ганди, говорил что фотографии и близко не передают его красоту и обаяние. Не помню что там было ещё, но слушал я с отвисшей челюстью.
Это ещё надо представлять их манеру подачи материала – слегка занудным, ровным голосом, под слегка гипнотическую музыку. И на фоне фотографий Гитлера и того премьер-министра. Куда там Стивену Кингу.
Или почитать воспоминания той же Гертруды Юнге.
Она говорит, что никогда не встречала такого доброго, понимающего и покладистого в быту человека.
И я ей верю, кстати. Можно быть милым котиком в быту, подписывать бесчеловечные приказы на работе, и сладко спать потом ночью.
…говорил что фотографии и близко не передают его красоту и обаяние
Я думаю что у него были сильные экстрасенсорные способности. Типа Кашпировского, когда стадионы и вообще многотысячные толпы на уши ставят.
Надо бы послушать какое-нибудь его выступление. Заодно с Львом нашим Давидовичем. Тоже, говорят, был человек-магнит.
Ага. “А обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад.”, это называется.
О … Какие давние события ….
Вообще-то, как справедливо заметил наш общий жж-шный френд, мы под новости о ковровой бомбардировке россйского города (и последующем кровавом штурме) существоали совершенно замечательно. Не протестовали совершенно. (И потом того же замечательного президента-главнокомандующего выбрали еще разок.)
А под рассказы об обгорелых и неопознанных трупах лично я ездила в метро. (На этой ветке был военный госпитль …)
И ниче так …
Зачем нам немцы, германия и их опыт? Мы и сами у себя есть.