Добавлял сюрреализма представитель казачества…
“Добавлял сюрреализма представитель казачества, который в ответ на любое движение камеры в его сторону делал характерное движение рукой, требуя денег за съемку. Последний раз я видел подобный сюжет в египетском Шарм-аль-Шейхе, где ровно таким образом требуют денег с туристов за съемку местные аборигены – бедуины”.
Это френд описал вчерашнюю движуху нацболов перед Гостинкой, обычная картина по тридцать первым числам. Физиономии на фото все знакомые, упрямую старушку с плакатами уже полгорода знает, и менты до того привычные, что скоро по рассеянности буду с ними здороваться, случайно встретив на улице. Не понимаю, кстати, почему они отстают от представителя казачества и бедуинов.
Но, между прочим, каждый раз, глядя, как гоняют взывающих к конституции фрондеров, думаю, что казачество – фигня. А вот то, что через Невский и пару сотен лет на этот перформанс из окон свой квартиры в доме при Армянской церкви смотрит автор первой российской конституции Михаил Михалыч Сперанский, настраивает на философский лад.
Надо же… Я всегда думала, он жил на другой стороне рядом с “Баррикадой”. Ошиблась 🙁 Или меня кто-то ошиб, неправильную создал картину.
Напротив Гостиного – это уже в николаевское время, после возвращения из ссылки.
Хочу к тебе на экскурсию. И на пироги к немцу – с капустой и творогом, и можно без хлеба!
К немцу? Какому немцу?
Забыла, как его зовут, на “ша”, кажется, рядом с Конюшенной церковью.
А-а! “Штолле”!
Ну да, “Штолле”, штоле.
Вообще-то, до Сперанского были еще “конституция Панина” и “кондиции Анны Иоанновны”.
Не в жилу. Ни Анна Иоановна, ни Панин не жили перед Гостиным, что является необходимой составляющей изысканного рондо, которым отличается этот пост.
Увы.
Но можно было ведь назвать Сперанского, скажем, “самым успешным” русским конституциалистом. Все-таки, Государственный совет, им задуманный, просуществовал более столетия и действительно сыграл известную роль в жизни России. В отличие от всех прочих конституционных прожектов и до сего дни.
Конечно, можно. Вот у себя и называйте. А мне уж позвольте самой решать, как и о чем писать у себя в журнале.
Если Вам необоходимо мое разрешение – разрешаю.
Надеюсь, и Вы позволите впредь комментровать Ваши записи.
Напрасно надеетесь.