Можно подумать, я только и…

Можно подумать, я только и делаю, что таскаюсь по митингам и что-нибудь жру. Нет пельменей, так придвигаю пирожные. На самом деле у меня богатый внутренний мир. Дочитала Тенишеву (оч. клевая, кстати). Убрала на шкаф елку наконец и дедушку Мороза. Только унесла стремянку, как рассеянный деда со шкафа уронил половинку собственного черепа с красной шапочкой, сопровождая утерю “джингл-беллс”. Такая у него странная манера – иногда головной убор внезапно отваливается вместе с частью краниуса. Надо бы приклеить, но я уже не полезла на шкаф и положила деталь бабушке в сервант, она любит разгадывать загадки. Разобрала фотографии из последнего похода в Русский, буду делиться. И заберите кто-нибудь от меня пирожные, а то скоро корма в дверях начнет застревать.

Почему все приезжанцы норовят проникнуть в Эрмитаж? В Русском гораздо лучше. Туда нет бешеной очереди, лучше освещение, можно бесплатно фотографировать (вечно буду бога молить за щедрую на аглицкий манер администрацию) и обычно милые смотрители. Или хотя бы безучастные. Впрочем, пару лет назад казенная бабуля на выставке Куинджи подвергла меня остракизму за прислонение к стене. Если, мол, каждый прислонится – стена будет грязная. То ли я с тех пор стала чаще мыться, то ли старушку пришиб кто-то нервный (клянусь, не я), но претензий больше не поступало.
Зато в Русском постоянно тусят малолетние ценители живописи. Им разрешают внимать экскурсоводам, сидя на полу, как цыганам. Ужасно хочется присоединиться, когда-нибудь так и поступлю. В этот раз была поражена тетенькой, которая без особых усилий держала их у Филонова минут тридцать, а то и час. Я сама всегда первым делом бегу к “Пиру королей”, но она просто маньяк Павла Николаича. (“Пир”, кстати, отсутствует уже несколько лет, и я начинаю подозревать, что его, как Торопецкую икону, взяли на подержать в какой-нибудь коттеджный поселочек.)

Очень люблю Филонова, но каждый раз не могу отделаться от ощущения, что он вдохновил Родари на образ художника Бананито из “Джельсомино в стране лжецов”: “Не будь здесь лишнего, это были бы вполне приличные картины. Но что же на них лишнее? Пожалуй, слишком много ног! У этой лошади, например, целых тринадцать! Подумать только – а у меня всего три… Кроме того, здесь слишком много носов: на том портрете, например, сразу три носа! Не завидую я этому синьору: если он схватит насморк, ему потребуется три носовых платка”.

Имею вопрос, кстати. Только мне одной кажется, что эта зыркающая исподлобья бабуля похожа на президента всея Руси? Дочь запретила мне в ее присутствии говорить о политике, и бороду-то я сбрею, но мысли куда девать?

Барышни созерцают мужчинов.

А мужчины барышень. Вот, кстати, а вы говорили, что иностранцам неинтересен Русский. Этот китаец от Серебряковой отойти не мог!

Перед витязем расположилась группа художников. Посетители почтительно обходили их тихими стопами.

Из зала Рябушкина убрали мою любимую купеческую семью, и смотрительницы наябедничали, что в пользу Левитана. Остальное, впрочем, пока висит, включая “Народ московский во время въезда иностранного посольства”. “Ну и рожи”, – сказала нетолерантная дочь. В каком-то смысле она недалека от истины. Народ московский, но мы тут на болотах все равно вас любим.