Когда были куплены билеты и готова виза, я начала нервничать

Когда были куплены билеты и готова виза, я начала нервничать. Хочется же не только людей посмотреть, но и себя показать. Хочется быть яркой, знойной, сверкать глазами, останавливать на скаку – и вообще не уронить бы русское женское достоинство на Пиренейский полуостров. Но то, что отражалось в зеркале, не радовало. То есть совершенно. На скаку это бледное создание с озабоченным взглядом могло остановить только районного фтизиатра.

Была сделала судорожная попытка исправить положение. Срочно куплена краска для волос цвета «Восход солнца», новые носки и маска для лица, обещающая повысить упругость и устранить следы усталости. Муж очень воодушевился. Сказал: «Я сам хочу красить!» и, не мешкая, деловито опрокинул вместо краски во флакончик с обесцвечивателем бальзам для волос. Как следствие, солнцу пришлось взойти в унитазе. Я даже возмущаться не стала, а потянулась за маской. Намазала теплой беловатой массой физию погуще. И тут только заметила надпись на упаковке: «Рекомендует Геннадий Малахов». Стала нервно прислушиваться к ощущениям. Жутко зачесался эпидермис. Но когда средство было смыто, все детали лица оказались на месте. Наверное, в магазине мне подсунули контрафакт. Правда, и улучшений особых не возникло.

Я стояла перед зеркалом, как вкопанная вещая каурка, и размышляла изо всех сил, какого бы еще рожна сделать, чтобы привести в порядок свое отражение. Понимаете, да? В Испании Каталония. В Каталонии солнце, черноглазые баски с бомбами, жгучие матадоры-пикадоры и колбаски чоризо, смуглые страстные женщины с кастаньетами, и тут приезжаю я. С маской от Геннадия Малахова в сумочке. Глаза после перелета как тормоза. И… и… И вот как-то щеки неважно выглядят. И синяки с мешками. Я взялась за скулы и подтянула кожу к ушам. А большими пальцами закрыла синяки. Так было получше. Убрала пальцы… Закрыла. Убрала – закрыла. Я чуть не плакала. В этот момент зашла дочь и заинтересовалась:
– Что это за рожи ты строишь?
– Это не рожи, – мрачно сказала я. – Это я так выгляжу.
Танька взглянула на меня повнимательней, хмыкнула и скомандовала:
– Давай-ка, одевайся и иди в салон красоты. Что еще за пораженческие настроения. Как не стыдно.
– Можно считать, уже сходила… – уныло ответила я.
Она засмеялась, сняла телефонную трубку и записала меня к косметологу.

В салоне было оживленно, как в чистилище. Своей очереди ждали несколько женщин и один лысоватый невзрачный мужичок. Его, впрочем, скоро позвали:
– Мужчина, на программу «Самурай» заходите!
– Куда это его? – спросила с испугом одна из женщин у регистраторши.
– Программа для деловых мужчин так называется. Ну, там, стрижка, педикюр…
Пока я озиралась по сторонам, соседка достала из сумки какую-то коробочку и слегка пихнула меня в бок.
– Вот, купила. Говорят, очень хороший. Руки после него – как шелковые.
На коробочке изящно изгибался нежный силуэт. Сначала я решила, что это Майя Плисецкая, исполняющая партию Одилии, но внимательный орнитолог определил бы на рисунке страуса. Крупными буквами было написано: «Крем с маслом страуса эму».
– Это из какого же места страуса масло выжимают, – задумчиво рассуждала соседка. – Они же вроде худощавые птицы.
Крем из страуса вызвал небольшую сенсацию. Женщины с интересом принялись разглядывать упаковку. Регистраторша сказала:
– У них еще ресницы используют.
– То есть как? – недоверчиво спросила юная красотка, записавшаяся на пилинг.
– Так ведь у них же глаза очень красивые, – пояснила регистраторша. – Большие такие, с длинными ресницами. Вот эти ресницы используют в косметологии. Приклеивают женщинам.
При мысли о страусе с выщипанными ресницами мне стало нехорошо, так что когда косметолог пригласила заходить, это было кстати.

Специалистка по женской красоте строго велела залезть на косметический не то стол, не то кресло, и под беспощадным светом лампы начала изучать мою физиономию, все время что-то неодобрительно приговаривая. Я чувствовала себя как попавший в вытрезвитель филолог-датчанин из «Осеннего марафона». Там было много новых слов!
– Дарсонваль? Криомассаж? – уговаривала она.
Я неуверенно отвечала:
– Не знаю… Наверное… Что-нибудь попроще. У меня денег немного.
– Может быть, желаете нарастить ресницы?
– Нет!!!
– Но с бровями вам определенно надо что-то делать. Левая подгуляла.
Наконец мы договорились.
– Сейчас мы вас окультурим, – удовлетворенно кивнула косметолог. Я покорно закрыла глаза.
Где-то минут через сорок, после разнообразных протираний, поглаживаний, растираний, меняющихся запахов и температур она неожиданно спросила:
– Вы не боитесь замкнутого пространства?
И замотала мою личность в какие-то пленки, а поверх – в полотенце. Поле зрения сразу сократилось.
В дверь робко постучали и кто-то вошел. Мне были видны только ноги в красных лакированных босоножках и хозяйственная сумка. Точнее, их владелица не вошла, а переминалась на пороге, что-то заискивающе бормоча.
Хозяйка кабинета послушала-послушала – и возмутилась:
– Это невозможно! Что вы!
Опять послышался жалобный лепет.
– Нет, это невозможно сделать за один раз. Пожалуйста, записывайтесь на курс.
И снова умоляющая тирада.
Наконец дверь закрылась.
– Юный овал! – фыркнула косметолог. – Юный овал! В пятьдесят лет впервые пришла в салон красоты – и сделайте ей за один раз юный овал! С ума все посходили с этими встречами одноклассников!

Наконец я выползла из кабинета, слегка пошатываясь, окультуренная до состояния косметического академика Лихачева. И, заглядывая во все зеркала по пути и недоверчиво трогая себя за щеки, пошла расплачиваться.
Алчущие красоты за это время рассосались. Сидела только одна женщина, косолапо поставив отекшие ноги в красных босоножках. Пальцы ее были немилосердно спеленуты ремешками, так что она периодически осторожно двигала ступней, то левой, то правой. На коленях покоилась грузная сумка. Женщина сосредоточенно читала пеструю книжку из библиотечки дамских романов, что-то вроде «Любовь рыцаря». Было очевидно, что сидеть она намерена долго. До самого обретения юного овала. Насмерть.