При первом же упоминании легко всплывает в памяти этот нежный портрет девочек
При первом же упоминании легко всплывает в памяти этот нежный портрет девочек Боткиных. Внучек великих дедов – доктора Сергея Боткина и основателя художественной галереи Павла Третьякова. Портрет тоже писал не кто-нибудь, а Серов. Старшая, Шурочка, с бантиком, в раннесоветские времена стала известна как актриса немого кино Александра Хохлова. Была бы звездой не хуже Орловой, не сломай карьеру родство с последним лейб-медиком Николая II. Расстрелянный вместе с царской семьей дядя не способствовал профессиональному взлету. Младшая же Тася скромно работала сотрудницей Театрального музея. Вышла замуж за искусствоведа Федора Федоровича Нотгафта. Брак, впрочем, продержался недолго – “умна, остроумна и не без язвительности”, качества в большой концентрации не всегда пригодные для семейной жизни.
И я жалею, что вдруг поняла, о какой Анастасии пишет в своих блокадных записках эрмитажник Владислав Глинка.
“…Посланец вошел в квартиру без труда – дверь была отперта, и в квартире был такой же холод, как на дворе. Ф. Ф. и его супруга лежали на диване рядом, укрытые пледом и давно уже умершие. А на двери, на перекинутом через нее шнуре от оконной занавески, привязанном к медной ручке, висела Анастасия Сергеевна Боткина. Рядом лежал поваленный стул. Очевидно, добралась их навестить, нашла мертвыми и, не став дожидаться своей очереди, тут же покончила с собой. А на стенах висели десятки холстов и гуашей, и в папках лежало множество рисунков, цена которых составляла в предвоенное время многие сотни тысяч рублей”.
